Детская городская поликлиника № 39

Отделении нейроинфекции это страшный ужас. Представьте себе обшарпанный коридор и палаты с табличками, не менявшимися с Великой Отечественной или НЭПа, такое впечатление, что Зощенко, описывающий в своем известном смешном и грустном рассказе свою госпитализацию лежал именно здесь. И с тех пор НИЧЕГО не изменилось. Решетки на окнах. Неоткрывающиеся замурованные форточки в палатах. Людей, привезенных на скорой маринуют по пол-ночи в приемном отделении. И потом везут на колымаге в это страшенное отделение. Где лежат ВМЕСТЕ! Больные менингитом, ангиной, герпесом, опоясыващим лишаем. Точнее, их сортируют по общим палатам. Но вся эта толпа, страдающая различыми инфекциями дружно гуляет в коридоре, ходит справять нужду и курить в ОДИН единственный ТУАЛЕТ НА ЭТАЖЕ. До которого больному менингитом приходится "ползти" по стеночке долго и упорно. Один процедурный кабинет, в который стоит перемешанная очередь различных опасных инфекций, не изолированных друг от друга! Одна помывочная на этаже, ледяная с огромной ванной, в которую больной и ноги закинуть не может. Допускаются больные в эту помывочную после 6 вечера, когда она уже не нужна санитаркам для манипуляций с ведрами.
Если бы не видела это все своими глазами, никогда не поверила бы. Врачи работают в ужасных условиях, пациенты находятся в невыносимых. Это реально гестапо. Начиная с самого утра, когда в палате для менингита в 5 утра с криком: грабусники! Врубают полный верхний дневной свет (ночников у кроватей в палате никогда не было и нет) только это верхнее гестапо, при том, что больные менингитом испытывают физическую боль от яркого света! У меня не подтвердился менингит, это было другое серьезное заболевание и на 3-й день перевели в другую больницу. Но тот ужас в котором лежат люди и работают врачи, незабываем. Добрые слова могу сказать только про рентгенолога, некоторых медсестер, про молодого дежурного доктора принимавшего, внимательно и чутко. Его сменила, к несчастью, уже бывалая лечащая врач, которая подошла ко мне, привезенной ночью и на тот момент лежачей, с нарушением движения и речи ближе у вечеру, часов через 10. Условия работы, боюсь, сделают и с молодым принимавшим доктором то же. Позор системе здравоохранения и руководству больницы, которое содержит отделение, где находятся такие серьезные и опасные друг для друга больные в таком неподобающем состоянии. От всех души желаю другим людям никогда не попадать туда, а врачам и медсестрам оставаться человечными по отношению к тем, кого все-таки "угораздило". Хотелось бы чтобы в отделение пустили журналистов, чтобы люди узнали, какие жуткие еще остались больницы и отделения-застенки в Столице России!

8-го мая, начались сильные пульсирующие боли в желудке с температурой 39, температура держалась 3 дня.
10-го мая отправился в поликлинику №175, где констатировали пищевое отравление, и сказали прийти через пару дней, назначили строгую диету. Через пару дней, другой врач, сказал, что у меня «Наверное» воспалился гастрит или язва и с острыми болями направили на «возрастную диспансеризацию», записали на гастроскопию через 2 недели и сказали пить препарат «Нольпаза».
23-го мая, пришел на гастроскопию, с менее острыми, но всё же болями. Мне сообщили, что аппарат не работает, и записали ещё через 2 недели. Разговор с заведующим ничего не дал. Мой лечащий врач, назначил мне препарат «Париет» и продолжать строгую диету.
3-го июня, мне позвонили из поликлиники и сказали, что у них опять не работает аппарат, и, что они перезаписали меня на 16-е июня (на середину отпуска).
Скажите, это нормальное положение дел, когда не могут поставить диагноз на протяжении полутора месяцев, и назначают подобные (не дешевые) препараты как «Париет»?
Что нужно сделать, чтоб в поликлинике № 175 начали лечить пациентов?

Моя мама, Шербан Лия Александровна 1928 г. р., инвалид 1 гр., участник войны, поступила в 61 городскую клиническую больницу (ул. Доватора, 15) 5 декабря 2015 года с подозрением на воспаление лёгких, которое не подтвердилось, болями в голове и области сердца, нарушением речи, что характеризует собой инсульт и сердечную недостаточность.
Кроме того, у мамы имелись в анамнезе серьёзные диагнозы, отражённые в её выписках (хроническое заболевание сердца, почек, дыхательной и центральной нервной системы, опорно-двигательного аппарата, постинфарктное состояние, недееспособность.
Каждый из этих диагнозов являлся противопоказанием к инвазивным методам обследования и лечения (таким как гастроскопия и т. п.).
Я пояснила в приёмном отделении врачам Антошечкиной О. В. и Мицатуряну Р. М., что являюсь опекуном мамы, кроме того упоминала об этом во всех заявлениях к врачам и руководству. Предоставила медицинские выписки из Госпиталя ветеранов войн.
При имеющихся у мамы диагнозах и симптомах инсульта (который врачи специально не констатировали) должен быть прежде всего покой, хорошее питание и консервативное лечение.
Однако, хирург Агаджанов В. Г. под руководством зам. гл. врача Скопинцева В. Б. проигнорировали эти серьёзные диагнозы и симптомы инсульта и без моего ведома и согласия, пользуясь беззащитностью мамы (она не могла возразить - у неё была нарушена речь) насильственно сделали ей такую травмирующую процедуру как гастроскопия, которая травмировала её чудовищно: были повреждены горло, пищевод, сломана нижняя вставная челюсть. Мама очень плохо слышала, не понимала, что с ней делают и это вызвало у неё колоссальный психический шок - мама после этого вся тряслась, не могла глотать, то есть ни есть ни пить, шумно и тяжело дышала, полностью потеряла слух, её парализовало. Развился инсульт и острая сердечная недостаточность. То есть был нанесён смертельный вред здоровью. Низкий гемоглобин, на который ссылались врачи, не был в данный момент смертелен и эта процедура не была жизненно необходима. В любом случае врачи обязаны были предупредить меня о предстоящем травмирующем обследовании, тем более, что я за день до этого, 06.12.2015, написала категорический отказ от предложенной моей маме хирургом Грязновым С. Е. лапороскопии.
Мама всё время по жизни боялась гастроскопии, не разрешала делать её ни мне ни внуку.
Кроме этого, ей без моего ведома и согласия врач Агаджанов В. Г. и Скопинцев В. Б. делали клизмы, компьютерную томографию, ставили капельницы до 3-х литров, переливали кровь. Все эти манипуляции не были срочно жизненно необходимы. То есть вышеназванные врачи отнеслись к моей маме с преступной невнимательностью и халатностью.
8.12.2015 я увидела маму после гастроскопии и сказала Агаджанову, что гастроскопией маме нанесена травма, возможно смертельная.
Агаджанов "обиделся", сказал, что у мамы рак (который при вскрытии не подтвердился), что она всё равно умрёт и он её лечить не будет, а просто выпишет. Я просила, чтобы маму привели хотя бы в то состояние, в котором она поступила, тогда, конечно, заберу. Агаджанов отправил маму в одиночный бокс.
Далее действия врачей были умышленно преступными: 3 дня маме не оказывалось никакой необходимой медицинской помощи. Мама умирала от жажды и голода, так как пищевод был забит гнойными струпьями и мама не могла глотать, еда не проходила. Мама мычала и громко стонала. Было состояние инсульта и сердечной недостаточности, начались конвульсии. Агаджанов, заведующий 1-й хирургией Чантурия М. О. и зам. гл. вр. Скопинцев В. Б. кричали на меня, выгоняли из кабинета, не выписывали пропуск на посещения и уход, требовали забрать маму. Мне не только не объяснили как я должна действовать и ухаживать за тяжелобольной мамой (об этом я узнавала от других врачей намного позже), а умышленно препятствовали уходу: Агаджанов не давал возможности подогревать маме питьё, которое ей было так необходимо, не давал заявку на пропуск заведующему и меня вечером выгоняли, а утром не хотели пропускать.
До больницы мама не лежала дома ни одного дня, хорошо ела, ходила, могла частично себя обслуживать (одевалась, умывалась). Мы с 10.12.15 собирались в санаторий, были оформлены санаторно-курортные карты.
В первый день после гастроскопии маму ещё можно было спасти, если бы была медикаментозная поддержка организму, однако помощь ей не оказали, были назначены только обезболивающие уколы (хотя у неё ничего сильно не болело), которые при сверхослабленном организме действовали усыпляюще и наоборот угнетали защитные силы организма, то есть наносили только вред, загоняли в кому. Фактически было совершено медицинское убийство усыплением, примерно как усыпляют животных. Мне отказывали также ознакомиться с историей болезни мамы: какие проведены обследования и лечение, какое состояние в динамике, диагнозы. Это также подтверждает, что врачи скрывали свои действия. Меня лишили возможности обратиться в другие лечебные учреждения к другим врачам, мне не давали информацию.

Моя мама, Шербан Лия Александровна, 1928 г. р., инвалид 1 гр., участник войны, поступила в 61 городскую клиническую больницу (ул. Доватора, 15) 5 декабря 2015 года с подозрением на воспаление лёгких, которое не подтвердилось, болями в голове и области сердца, нарушением речи, что характеризует собой инсульт и сердечную недостаточность.
Кроме того, у мамы имелись в анамнезе серьёзные диагнозы, отражённые в её выписках (хроническое заболевание сердца, почек, дыхательной и центральной нервной системы, опорно-двигательного аппарата, постинфарктное состояние, недееспособность).
Каждый из этих диагнозов являлся противопоказанием к инвазивным методам обследования и лечения (таким как гастроскопия и т. п.).
Я пояснила в приёмном отделении врачам Антошечкиной О. В. и Мицатуряну Р. М., что являюсь опекуном мамы, кроме того упоминала об этом во всех заявлениях к врачам и руководству. Предоставила медицинские выписки из госпиталя ветеранов войн.
При имеющихся у мамы диагнозах и симптомах инсульта ( который врачи специально не констатировали) должен быть прежде всего покой, хорошее питание и консервативное лечение.
Однако, хирург Агаджанов В. Г. под руководством зам. гл. врача Скопинцева В. Б. проигнорировали все эти серьёзные диагнозы и симптомы инсульта и без моего ведома и согласия, пользуясь беззащитностью мамы (она не могла возразить, у неё была нарушена речь, т. к. начинался инсульт) 7.12.15 г. насильственно сделали ей такую травмирующую процедуру как гастроскопия, которая травмировала её чудовищно: были повреждены горло, пищевод, сломана нижняя вставная челюсть. Мама очень плохо слышала, не понимала, что с ней делают и это вызвало у неё колоссальный психический шок - мама после этого вся тряслась, не могла глотать, то есть ни есть, ни пить, шумно и тяжело дышала, полностью потеряла слух, её парализовало. Развился инсульт и острая сердечная недостаточность, обострился диффузный пневмосклероз и эмфизема лёгких. То есть был нанесён смертельный вред здоровью. Низкий гемоглобин, на который ссылались врачи, не был в данный момент смертелен и эта процедура не была жизненно необходима. В любом случае в соответствии с ФЗ N 323 от 21.11.11 ст.20 врачи обязаны были предупредить меня как опекуна о предстоящем травмирующем обследовании, тем более, что я за день до этого написала категорический отказ от предложенной моей маме хирургом Грязновым С. Е. ненужной лапороскопии. Любой, хоть немного думающий врач, должен был понимать, что при данном возрасте, слабости после высокой температуры, начинающемся инсульте и имеющихся диагнозах, гастроскопия противопоказана, нанесёт больше вреда, чем пользы.
Когда мне 6.12.15 г. в 9 часов позвонил дежурный хирург реанимации Грязнов С. Е. и сообщил, что намерен делать лапороскопию /разрез кишечника/ моей маме, 87 лет, инвалиду 1 гр. в состоянии инсульта и сердечной недостаточности — я была потрясена с каким циничным откровением этот «врач» не скрывал своих садистских наклонностей. Значит, очевидно, руководство ему в этом не препятствовало. Такая операция как лапороскопия принесла бы маме только муки и верную смерть от травмы. Не понимать это мог только глубокий непрофессионал медицины или откровенный садист, захотевший потренироваться на беспомощном больном.
Мама всё время по жизни боялась гастроскопии, не разрешала делать её ни мне, ни внуку.
Кроме этого, ей без моего ведома и согласия врач Агаджанов В. Г. и Скопинцев В. Б. делали клизмы, компьютерную томографию, ставили капельницы до 3-х литров, переливали кровь. Все эти манипуляции не были срочно жизненно необходимы. Главное должно было быть — хорошее питание и щадящий режим. То есть выше названные врачи отнеслись к моей маме с преступной невнимательностью и халатностью, не удосужившись прочитать её медицинские выписки и сделать соответствующие выводы.
8.12.2015 г. я увидела маму после гастроскопии и сказала Агаджанову, что гастроскопией маме нанесена травма, возможно смертельная.
Агаджанов "обиделся", сказал, что у мамы рак (который при вскрытии не подтвердился), что она всё равно умрёт, и он её лечить не будет, а просто выпишет. Я просила, чтобы маму привели хотя бы в то состояние, в котором она поступила, тогда, конечно, заберу. Агаджанов отправил маму в одиночный бокс. Диагноз рак мог поставить только тот, кто совсем не читал выписок, с которыми мама поступила, в которых чётко указывалось хроническое воспаление почек, то есть врач, которому совершенно наплевать на больных. Я пыталась объяснить Агаджанову, что у мамы не в порядке почки, но он только отмахивался.
Когда я в первый день приехала в 61 ГКБ ухаживать за мамой после реанимации, 8.12.15г. в хирургическом отделении, где она лежала, не нашлось мыла, чтобы вымыть руки и подойти к маме. Ни в туалете, ни у медсестёр нигде мыла не было. Я проискала с полчаса, никто мыла не давал, хотя все знали, что в отделении тяжелобольная. Я сказала, что если мыла не найдётся, придётся обращаться в вышестоящие организации. В конце концов мыло дали из ординаторской.

Позвонила сегодня в Минздрав насчет Макарской, Рахматулловой, Шагайло, получила ответ, что таких работников надо увольнять. Дело за малым. На днях поеду в Минздрав по своим делам и заодно попаду на личный прием в министерство. Налицо действия этих женщин с превышением служебных полномочий. Это я пришла за путевкой ребенку в санаторий, еще неизвестно путевка правильно хоть написана, это еще компетентные люди будут смотреть, попала в помойку настоящую, видите ли, они несут ответственность за МОЕГО ребенка. Рахматуллина одинокая, Шагайло к сорока годам по ходу обзавелась сынком. Вот пусть и несут ответственность за своих дэтишек. Затем все эти трое горе-женщин в открытую пожелали смерти мне и моему ребенку. На мое предупреждение, что с моей стороны будет написано заявление в прокуратуру, услышала, что пишите, звонить в Минздрав, звоните. Интересно эти три на голову здоровы, что-то я сомневаюсь, у них нет понятия закон. Единственное, они в не курсе были, что у меня, слава Богу, юридическое образование, в законах разбираюсь и я работала долгое время по специальности и можно легко отправить за решетку этих недоучек. Это же надо при ребенке разговаривать про смерть, да еще посмели мне угрожать, только не учли одного, что роя яму чужим детям, в этой яме окажется это зверье. Рахматуллина в наглую угрожала, Щагайло желало смерти, Макарская не подготовила документы правильно. На мой вопрос, а почему я хожу с ребенком зимой в поликлинику, которую она никак не может оформить, получила ответ? НУ И ЧТО. Это в разгул свиного гриппа, Минздрав, видите ли, не указ. У меня, соответственно, вопрос как таких подпускают к детям. Во взрослой поликлинике такого беспредела нет, мерзость просто мерзость. Открепление от поликлиники сделала, лучше медцентра все равно ничего не найти )))

25 мая 2016 г. в 22:00 обратилась в поликлинику с острой болью. В регистратуре медсестра с 12 каб. Штрукалина Г. А. сказала зуб мудрости верхний 1, 500 нижний 2.000 руб. Я сказала платить не буду. Врач, молодой хирург Сахиби Эмиль, определил правильно причину боли: не 8 зуб, как я говорила, это был 7 зуб. Идет воспалительный процесс и отправил к терапевту Латипову Мурату в каб. № 2. У него конвейер платный. Кто не хочет платить, у него много разных причин, чтобы отказать в лечении. Посмотрел в пороге кабинет мой рентген снимок, спросил на холодное или горячее реагирует и отправил на удаление 8 зуба мудрости, который был в хорошем состоянии. Мне очень хорошо хирург Сахиби Эмиль удалил зуб. Но на утро мне не стало лучше. Я готовилась умирать. На следующий день в стоматологии № 62 дежурная врач отправила к хирургу. Он посоветовал удалить, я попросила полечить. Деж. терапевт вскрыл пломбы, почистила гнойные каналы, назначила лечение. Я пришла домой и сразу заснула после 5 дней адской боли. НЕ РЕКОМЕНДУЮ терапевта Латпова Мурата. Лучше тогда в платную обратиться. Позор ему, как врачу, с таким отношением ( ( ( ( В поликлинике думаю его не накажут так, как надо. Буду жаловаться в гор. здрав.

Прикрепилась к поликлинике при 68 больнице.
Самое интересное началось с записью и взаимодействием с медсестрами. Кровь сдала еще терпимо, а вот рентген мало того, что не работал до 27 мая, а я обратилась с температурой 18 мая, так еще и по записи я смогла попасть только 1 июня, когда острые симптомы уже прошли, плюс, сколько я натерпелась унижений и бюрократизма!
Более того, плохо ведут себя не врачи, а именно медсестры, на которых нет бейджиков видимо по той же причине, видимо считают, что так на них не пожалуются! При этом 30 мая, я решила получить свои анализы, формально-то я записана к терапевту на 31.05. хотя на мой вопрос изначально, зачем писать себя на прием, когда консультация мне его не нужна, нужно только получить анализ, не более того, мне так и не смогли ответить! Я имела неосторожность, подойти на день раньше к терапевту Гудаеву 30.05., но без медсестры он анализы не нашел. Отправил к старшей медсестре, той не было 2 часа, кабинет закрыт. При этом меня посылали из кабинета в кабинет, медсестры и как выглядит сия загадочная личность "старшая медсестра" увидеть так, и не удалось. Когда кто-то из персонала открыл дверь в ее кабинет и все медсестры ломанулись каждая за своими анализами, среди коих и была медсестра Гудаева, на мои вопросы кто его медсестра, и могу ли я взять свои анализ на меня вылился поток брани от всех практически дам в белых халатах. При этом медсестра Гудаева никак не обозначилась, не услышать меня она явно не могла. Когда я заглянула в его кабинет опять, там сидели еще 2 непонятные личности в белых халатах, и каждая называлась его медсестрой, хотя как потом выяснилось, ни одна отношения к нему не имела. Получив еще один ушат помоев от данных личностей и медсестры Гудаева, которая в кабинете наконец-то снизошла до моей персоны, мне демонстративно объявили, чтобы раньше 8 утра следующего дня (то есть времени когда у меня официальный "прием" назначен) я появляться не смела.
В других поликлиниках такой драмы из-за анализов нет, у бабушки моей в поликлинике в Новокосино так вообще они в коридоре лежат, и никто не орет на пациентов. После такого приятного общения я пошла к главврачу, он в отпуске, отправили к заведующей терапевтическим отделением, которая назвала мою жалобу необоснованной, выдала мне только результаты биохимии, остальное не смогла найти в своем компьютере. На следующий день в 8 утра я, естественно, попала на прием, где медсестра опять вела себя вызывающе, и пыталась грубить.
5 раз у меня спрашивали, какие анализы мне нужны, хотя в карте все четко написано, их было всего 3. Из них только один мне швырнула в лицо медсестра, врач Гудаев, еще и пытался оказать на меня психологическое давление, ибо, как я смею возражать его вечно медсестре. В направлении, которое мне выписала данная медсестра, было 5 ошибок только в одной моей фамилии, имя и отчество естественно тоже исковерканы. Назвать это случайностью лежащей перед ней карточкой я не могу.
Отдельного разговора заслуживает дама, осуществляющая рентген в 401 кабинете. На рентген я попала с 4-й попытки.
К слову, графика работы рентген кабинета нигде нет. 2 раза из четырех был ответ: «Мы уже не работаем». Это было 14 и 15 часов, мне было озвучено данной дамой, что рентген работает с 8 до 13.00!
В 3 раз были происки карточки, потом у вас не то написано, потом видите ли направление не это. Но друзья мои, не я же сама себе писала направление на рентген, а дипломированный специалист (медсестра), который по умолчанию не написал рентген чего и в какой проекции нужен. Хотя врач ей об этом сказала.
На 4-ю попытку отправить меня лесом опять не удалось и с 4-мя ожидающими пациентами, мы с 8-ми утра ждали до 9-15, пока дамы за железной дверью кабинета 401 наговорятся, и обсудят все личные проблемы, и наконец-то снизойдут до нас, так надоевшим им уже, пациентам.
Но и в кабинете без сарказма не обошлось, было сказано: «Раздевайтесь». Потом вернулась и говорит, увидев меня в нижнем белье: «Ну, я же сказала только приспустить брюки». Тут уже без комментариев. Я человек молодой, на проблемы со слухом не жалуюсь. Днем ранее ею вообще было сказано: «Зачем вам этот рентген, и так молодая».
К слову, за 15 лет трудовой деятельности я 2-й раз решила сдать анализы, в поликлинике прикрепившись, согласно, полиса. Раньше лечилась и проводила диагностику только платно. Я привыкла к нормальному отношению, а не к грубому, которое нарушает мои права не только как пациента, но и общечеловеческие.
Могу сказать, что при таком бюрократическом подходе, когда на анализ крови надо записываться за 2 недели, а на рентген за 3 недели, и чтобы получить анализы еще огрести унижений от персонала, я вряд ли снова обращусь за помощью в сие учреждение! Резюме. Что хочется пожелать главному врачу данного учреждения: больше контроля нужно за вашими сотрудниками и больше молодых кадров, ибо те кадры с кем мне довелось общаться, грубят безбожно, в рамках им более привычной советской медицины и придерживаются расистской точки зрения.